Иногда что-то сходит с рельсов в окружающем мире или в тебе самом. Не такая уж жаркая жара кажется невыносимой, и голова начинает болеть от веселого гомона рынка Махане-Иегуда. Друг, идущий рядом, становится невыносим. И кажется, что будущая ссора между нами крутится уже где-то за плечами.
Чтобы избавиться от этого гнетущего состояния, любые средства хороши. Даже мало чем примечательный бар с забавным названием "Абрам", приткнувшийся у основания одного из первых иерусалимских "небоскребов", сооружения некрасивого и неудачливого. Бар "Абрам" обещает в жаркую послеполуденную пятницу холодное пиво и андалузскую музыку.
Андалузская музыка? Что это такое?
К нынешней Андалузии на юге Испании имеет она весьма опосредствованное отношение. А вот к стране аль-Андалус, которую еще называют мусульманской Испанией, - самое прямое. Страна аль-Андалус ныне не существует, хотя в свое время (начиная с 711 года) была она велика и простиралась от Средиземного моря до Толедо и Сарагоссы. Но с течением времени территория аль-Андалус постепенно уменьшалась в размерах, пока в 1492 году христианские воины не взяли последнюю мусульманскую крепость на Иберийском полуострове, Гранаду.
Таким образом, страна аль-Андалус существовала без малого восемь веков. Срок немалый для того, чтобы возникла своя культура, в том числе и своя музыка. Музыка эта экспортировалась в христианскую Европу вместе с инструментами, которые вполне успешно осваивали сначала трубадуры южной Франции, а потом и всей Европы.
Из страны аль-Андалус происходят лютня, гитара и орган. Названия этих инструментов вполне явственно проговариваются о родстве с андалускими удом (ла-удом), китарой и ургуном. А от андалузского рабаба происходит предок всех европейских скрипичных инструментов, ребек.
Впрочем, всю эту теорию совсем не обязательно знать, когда жадно прихлебываешь пиво, ковыряешься в салатике, с интересом рассматривая готовящихся к выступлению музыкантов и публику, этого выступления ожидающую. С первого взгляда становится понятно: публика в "Абраме" собралась хоть и разнообразная, но совсем не случайная. И собралась именно на концерт.
Четыре музыканта готовились к выступлению. Руководитель ансамбля (позже я узнал, что зовут его Нино Битон) держал в руках главный, солирующий, инструмент, лютню. Один музыкант играл на скрипке, расположив ее вертикально, на манер далекого андалузского прадедушки рабаба. У двоих других были барабаны. У одного - барабан большой, у другого - маленький барабанчик, дарбука. Забегая вперед, скажу, что иногда музыканты Нино Битона выступают в ином составе. Скрипку сменяет гитара, и появляется еще один, пятый исполнитель, пианист с электроорганом.
Музыканты не тянули с началом выступления, и после недолгой подготовки, заиграли. Музыка эта не воспринималась, как странная или экзотическая, вроде индийской или японской. Не мудрено! Восемь веков - изрядный срок для того, чтобы европейское ухо привыкло к мелодиям, доносившимся с Иберийского полуострова и признало их своими.
Лютня звенела, скрипка пела, барабаны подчеркивали быстрый ритм. И все это вместе - удивительное дело - разгоняло тоску. Пальцы сами собой начинали постукивать по столешнице, а беспричинная улыбка растягивала губы. Недавнее подавленное состояние куда-то улетучилось.
Возможно, такое лечебное действие андалузской музыки было связано с ее особенным построением. Одна мелодия почти без перерыва проигрывалась неоднократно, всякий раз изменяя ритм и окраску. Такой музыкальный отрывок, исполняемый в одной и той же манере, называется нубом. Один нуб исполняется около часа, а его мелодия и лад зависят от времени дня. Днем - одна музыка, вечером - другая. В каждом нубе - пять частей, мизанов, проигрываемых в разных ритмах: сначала в более быстром, потом - несколько замедляясь.
Я, признаюсь, не считаю музыку "важнейшим из искусств", и на музыкальных концертах по большей части скучаю. Так что если даже меня андалузская музыка зажгла, что-то в ней есть. С тех пор, как я впервые услышал ансамбль Нино Битона, я советую побывать в "Абраме" всем друзьям и знакомым. Могу сказать, что среди тех, кто послушался моего совета, недовольных не было. Всем понравилась и обстановка, в которой андалузская музыка исполняется, и сама эта необычная музыка.
Нино Битон - мой ровесник. Он родился в 1955 году в Рабате, в Марокко. В конце 1950-х годов его семья совершила алию в Израиль и поселилась в Иерусалиме в квартале Мамила.
Расхожий взгляд среди "русской" алии: в Израиле нет культуры. Главным образом потому, что за культуру, носителями которой приехавшие в Израиль деятели искусства являются, здесь не слишком много платят. Впрочем, жить впроголодь и искать себе приработка на стороне - вероятно, судьба любого поэта или музыканта. Жизнь Нино Битона - пример тому. Андалузская музыка была, наверное, "прописана" в его генах. Она притягивала его, как магнит. В 1960-х - 1970-х годах, паренек обнаружил, что после того, как в полночь заканчиваются передачи "Голоса Израиля", на той же частоте начинает вещать алжирское радио, которое как раз и передает андалузскую музыку. Чтобы лучше слышать ее, Нино забирался на крышу и присоединялся к главной антенне дома, где он жил. Он чуть не расстался с жизнью из-за этой музыки, несколько раз падая с верхотуры.
Нино выучился мастерски играть на уде, который брал на ночь напрокат у своего учителя. Нино не хотел огорчать отца. Тот был портным, неплохо играл на уде, но не хотел, чтобы его сын стал музыкантом. Вполне резонно отец боялся, что сын попадет в плохую компанию. Ведь где добывают свой хлеб музыканты? Они (заметим, еще со времен Гомера) играют на пирах и попойках, среди преступников и проституток (вариант: среди доблестных воинов и красавиц). Только через много лет отец услышал, как играет сын, после чего не разу больше уда не касался.
Уже в конце 1980-х годов, когда Н.Битон стал настоящим мастером игры на уде, ему довелось выступить в Париже с ансамблем алжирских музыкантов под руководством Мустафы Скандрани, мелодии которого юный Нино Битон лез слушать на крышу дома. Услышав игру Битона, Скандрани сказал: "Ну, если израильский парень умеет так играть нашу музыку, вы победите нас во всем."
Нино сделал еще одну вещь, казалось бы, невозможную и, казалось бы, никому не нужную. Недавно он выпустил альбом еврейских религиозных песнопений, пиютов, на алжирском диалекте арабского языка. "Пожалуй, никто не пишет сейчас пиюты на алжирском языке, кроме Вашего покорного слуги" - сказал он в интервью журналисту.
Мне при этом почему-то вспомнился литовский (или еврейский? или израильский?) писатель Ицхокас Мерас. Родным его языком был литовский. На нем он написал несколько первых своих произведений, которые стали известны в конце 1960-х годов в русском переводе и произвели на тогдашних читателей потрясающее впечатление. А потом он уехал в Израиль. Естественно, что печатать в СССР его перестали. Мерас жил в Израиле, в Холоне, преподавал физику в школе и писал свои романы и повести на литовском языке. Занятие это в то время было сродни писанию пиютов на алжирском языке. Но, правильно было сказано, что писатель должен жить долго. Израильтянин Ицхак Мерас пережил падение Советского Союза и стал всемирно известным литовским писателем.
Нино Битон настолько предан андалузской музыке, что не смог сделать из нее выгодный бизнес. Со своих учеников он денег не брал, хотя иной раз занятия с ними длились не взирая на время, столько, сколько понадобится. В то же время, когда ему предложили преподавать игру на уде в матнасе (доме культуры) города Мевасерет Цион, он отказался - жалко было времени.
Благодаря нескольким публикациям, появившимся в последнее время, Нино Битон стал известен. А благодаря Нино Битону стала известной и популярной в Израиле андалузская музыка. Прекрасное и странное эхо давно ушедшей эпохи, которая в еврейской истории считается золотой.
- 14 июня 2011 года в Иерусалиме состоялась презентация альбома Нино Битона
- Андалузскую музыку можно послушать здесь
Комментариев нет:
Отправить комментарий