Вставай, девица!

Не мигнул фитиль горящий,
Не зазыбил ветер ткань…
Подошел Спаситель к спящей
И сказал ей тихо: "Встань".

Сто пятьдесят еще лет назад Иерусалим и иерусалимцы очень неохотно выходили из стен Старого города. В местах, где разбой считался почтенным промыслом, неуютно и страшно было селиться в открытом поле. Даже совсем недалеко от городских стен. Потому-то первые кварталы "нового" Иерусалима огораживались стеной от внешнего, враждебного, мира. И выглядели небольшими такими крепостями, которые, однако, могли выдержать кратковременную осаду. Пока не подоспеет подмога из города.
Не удивительно также, что первоначально за стенами города размещались не столько жилые дома, сколько всякие богоугодные заведения: больницы, консульства, христианские миссии, сиротские приюты.
Как раз с целью создания приюта для девочек немецкий протестанстский орден диаконесс в 1856 году приобрел большой участок земли в районе так называемого "холма Готфрида". Это примерно в километре к западу от нынешних Яффских ворот. По преданию в здешнем месте перед штурмом города расположился лагерем предводитель крестоносцев Готфрид Бульонский (1060 — 1100). Помимо захвата Иерусалима, создания здесь Иерусалимского королевства и прочих благочестивых подвигов он прославился и как изобретатель прозрачного супа из птицы, бульона.
Холм Готфрида сейчас заметить нелегко. Рядом проложена одна из центральных иерусалимских улиц, улица короля Георга V (в просторечии "Кинг Джордж" или даже на иврите: "Мелех Джордж") Улица эта немного поднимается в сторону универмага "Машбир", а потом идет на спуск. Приблизительно здесь и была вершина холма Готфрида. Да и улица Бен-Иегуда довольно круто взбирается вверх от Сионской площади в том же направлении.
Кстати, на иврите слово "Машбир" означает "распределитель". Начиная от основания государства и до 1960-х годов это, в самом деле, был распределитель, где по специальным талонам покупали дефицитные товары.
Напротив "Машбира" - странноватое сооружение, напоминающее памятник разрушенному дому. Над бывшим оконным проемом, который теперь исполняет роль двери - старые часы, несмотря ни на что идущие, и надпись латинскими буквами на непонятном языке "Talitakumi"
Ну, кому непонятном, а кому и понятном. Известный писатель Венедикт Ерофеев был не только кромешный пьяница, но и человек весьма начитанный. Евангелие от Марка (5:41), конечно, читал. Читал и весьма оригинально переложил его для описания своей несчастной жизни, освещенной вдруг появлением возлюбленной. К которой он ехал-ехал в далекие Петушки, да так и не доехал.
"Подошла ко гробу и говорит: "талифа куми". Это, значит, в переводе с древнежидовского: "тебе говорю - встань и ходи". И что ж вы думаете? Встал - и пошел. И вот уже три месяца хожу замутненный..."
"Талита куми" по-арамейски или "талифа куми" в греческой транскрипции - "Встань, девица!", слова которыми Иисус воскресил умершую девочку. Так же назвали построенный в 1868 году на том месте, где нынче находится "Машбир", приют и школу для девочек. В школе преподавали на немецком и на арабском языке. И преподавали хорошо. Сюда не считали зазорным отдавать своих дочерей многие состоятельные иерусалимцы. Тем более, что насильственным крещением в ордене диаконесс не занимались.
Школа "Талита куми" возвышалась над окресной местностью не только потому, что стояла на холме, но и оттого, что занимала большое трехэтажное здание.
Ордену диаконесс не слишком повезло на Святой Земле. В 1918 году англичане депортировали весь персонал школы в Египет, под Каир. Туда же, кстати, выселили и темплеров из Германской колонии. Между войнами здание школы использовали для нужд британской администрации, а после Второй мировой войны "Талитакуми" переехала в Бейтлехем (Вифлеем), захваченный тогда Иорданией. Именно там она сейчас и находится. В Израиле немаленькое здание использовалось для разных целей, в том числе, и как жилое. В 1980-м году его было решено снести, чтобы построить на этом месте новые дома. Многие протестовали против этого решения, но то, что старые здания украшают город, тогда еще аксиомой не считалось. Дом безжалостно сломали, но любителям иерусалимской старины все же бросили кусок, собрав несколько деталей бывшей школы на одном месте в виде как бы памятника. Памятника, по которому трудно представить, какой же на самом деле была "Талита куми".
А была она такая.
.

Новая старая улица

Лет 150 тому назад, когда Иерусалим начал - очень робко начал - выходить за тесные стены Старого города, возле Яффских ворот находилось средоточие торговой и культурной жизни нового города: театр, фотоателье, станция дилижансов. Дилижансы связывали Иерусалим с далеким Яффо. До побережья Средиземного моря в те времена добирались целый день. Тут же, неподалеку, и виселица стояла, где турецкие власти время от времени кого-нибудь казнили.
В километре приблизительно вниз от этого бойкого места находился один из главнейших источников водоснабжения города, глубокий бассейн, построенный еще в начале христианской эры царем Иродом Великим. В течение зимы в бассейне накапливалась дождевая вода, за которой потом ходили из города все жаркое лето. От заражения болезнетворнымми микробами стоячую воду защищала тонкая нефтяная пленка. Прежде чем набрать воды в кувшин или в бочку, пленку отгоняли. Иерусалимская вода в те годы пахла керосином.
Вода на иврите "маим". По-арабски похоже - "маэ". А бассейн, где эта вода собирается - "мамила". Мамилой же назвали и весь район вокруг городского бассейна. Так и улица называлась, которая спускалась сюда от Яффских ворот. К началу двадцатого века улица это стала вполне городской, с обеих сторон поднялись не бедные дома. Над улицей, на горке, на территории, купленной когда-то Францией для консульства страны, возвышался монастырь святого Винсента. При монастыре был странноприемный дом.
После 1948 года, когда Иерусалим оказался разделенным, улица Мамила осталась на Иорданской стороне. От бассейна ее теперь отгораживала пограничная стена. Дома были сильно разрушены еще в 1948 году. Бои Шестидневной войны в 1967 еще более усилили разрушение и запустение. Долгое время развалины эти так и зияли возле самых Яффских ворот.
Но наступил момент, когда этот кусок очень дорогой земли в нескольких шагах от Старого города было решено застроить элитными жилыми домами и многозвездными гостиницами.
Дом в Иерусалиме (я имею в виду старый Иерусалим и старые его дома) всегда был не только жилищем для большой семьи, и не только крепостью, причем часто в прямом смысле этого слова. Дом закреплял за хозяином земельный участок, и пока на земле стояли хотя бы развалины, никто другой не имел на нее прав. Отсюда и особая манера строить жилье в старом Иерусалиме. Под небольшую постройку подводили казалось бы несоразмерный фундамент. Чтобы потом надстраивать новые этажи. Расти вверх за неимением возможности расширяться. Сейчас в Иерусалиме особого рода строительный бум. Старые дома надстраивают, увеличивая этажность вдвое, а иной раз и втрое.
Впрочем, никакие крепкие старые фундаменты не смогли бы выдержать тяжести новых планов градостроителей. Да и улица оказалась слишком узкой по нынешним меркам. Для тех, кто бывал в Москве - не шире торговых линий в ГУМе.
Но и снести развалины было невозможно. Верховный суд Израиля вынес постановление о том, что Мамила - исторический квартал, подлежащий сохранению. Хотя бы внешне.
В результате многолетних архитектурных споров и многомиллионных судебных тяжб воплотилось в жизнь решение - сохранить только старые фасады, здания же построить заново, чтобы они удовлетворяли современным требованиям. Старая улица, таким образом, сохранила свой прежний вид и свою малую этажность, но стала как бы галереей под открытым небом между высокими корпусами новых зданий.
Технически все было сделано так. Старые дома тщательно сфотографировали. По крупномасштабным фотографиям произвели разметку всех камней фасада, после чего фасады разобрали, а камни отправили на склад. На месте старых домов возвели новые бетонные коробки. В нужных местах находились оконные и дверные проемы. За бетонщиками пришли отделочники и восстановили старые фасады.
Шестисотметровую пешеходную улицу открыли в конце мая 2007 года. Работы продолжаются до сих пор, но сюда уже есть смысл прийти погулять, поразвлечься, поглазеть.
Поглазеть есть на что. Любителей шопинга любезно зазывают витрины. Магазины на Мамиле, кстати, не супер дорогие, а вполне подъемные для среднего труженника. Многие иерусалимские женщины это уже поняли. Заказать что-нибудь в одной из кафешек тоже не разорительно. А поедание салатика или выпивание кофе на открытой террасе с видом на стены Старого города - тоже приятная аттракция. Совершенно в здешнем, восточном, стиле. Так же, как и разглядывание протекающей мимо тебя публики.
Многолика иерусалимская толпа. Достаточно посидеть минут десять-пятнадцать, и мимо тебя пройдут представители всех слоев здешнего общества, всех здешних конфессий, и даже всех рас. Ну, и туристы, конечно. Мамила уже становится туристским объектом. Тем более, что лежит она на торном пути к святыням Старого Города. Многие туристы идут теперь туда не вдоль крепостных стен, Сулейманом Великолепным воздвигнутым, а по заново построенной старой улице. Идут, озираются, фотографируют. Нескольких художников я тоже уже заметил. Фотографировать и рисовать здесь есть что. В результате реконструкции фасад монастыря святого Винсента вдруг, действительно, стал фасадом и теперь волей-неволей притягивает взгляд.
Новая улица уже была опробована как место для полномасштабных гуляний во время праздников. Получилось. Не тесна Мамила, а в нескольких местах есть довольно широкие площадки для выступления актеров. В одном месте даже амфитеатрик имеется, где по вечерам, когда спускается на город прохлада, играют музыканты.
Тот же, кому вздумается пойти по Мамиле в обратном направлении, от Яффских ворот, имеет шанс отыскать и бассейн, давший название району. Если выйти на улицу, то через дорогу, за забором - остатки мусульманского кладбища. Кладбище старое. Судя по книжкам хоронили здесь правоверных едва ли не с семнадцатого века. Кладбище довольно заброшенное, но пока его разрушать не собираются. Более того, даже очистили от мусора и дорожку проложили. Так что отыскать здесь обнесенный легким забором бассейн труда не составит.

Прощай, улица Яффо!

Это очень по-иерусалимски, начинать рассказывать про улицу Яффо, предварительно с ней попрощавшись.
Но - что поделаешь - сейчас пройтись по главной улице Иерусалима все более и более затруднительно.
Раньше была она тесновата, грязновата. Мечта британских цивилизаторов мандатных времен превратить улицу Яффо в приличествующую европейскому городу street застряла где-то в самом ее начале. Потому что Иерусалим - город восточный, и жить по-европейскому разряду здесь "в лом". Да и не возможно просто. Очень жарко!
Оторопь брала человека, прилетевшего с парижских бульваров или от строгих перспектив над холодной Невой. Это - столица мира? Это - его, Иерусалима, главная улица? Какая-то тесная кишка, застроенная двухэтажными по большей части домами, бывшими когда-то, сто пятьдесят лет назад, уютными, просторными и даже чистыми... Переулки, превратившиеся в рынок... Пустыри какие-то... Нет, нет и нет! Проведя детство под липами величественных проспектов сталинской Москвы невозможно полюбить ни город этот грязный, ни улицу эту, названную именем третьеразрядного средиземноморского порта!
Иерусалимские городские власти, видать, тоже комплексовали перед мэрами других городов, демонстрируя восточное наше убожество. Потому в пылких головах руководителей рождались планы один грандиознее другого.

План решить все транспортные проблемы, проведя по улице Яффо трамвайную линию, поселился там прочнее других-прочих. За основу проекта был взят трамвай благополучного европейского города Страсбурга. В 1998, кажется, году было объявлено, что еще немного - побегут по улицам Иерусалима вагончики космической прямо формы, экологического зеленого цвета, и будет нам всем щастье. Для начала бело-красные автобусы кооператива "Эгед", который осуществляет перевозки в районе Иерусалима, перекрасили в зеленый цвет. Многие мои друзья восприняли это в штыки. Зеленый цвет был для них не столько цветом будущего трамвая сколько цветом начинавшего тогда очередное наступление исламского террора.
Вспыхнувшая в 2000 году очередная "интифада", превратила Иерусалим если не во фронтовой город, то уж точно в город безлюдный и свободный от досужих туристов. Неприятое, надо сказать зрелище! Ясно, что так весело, с огоньком, начавшиеся работы свернули. Когда же мир в очередной раз восторжествовал в наших краях, вдруг оказалось, что финансировать проект нечем. Прежние деньги таинственным образом испарились. Финансы, конечно, вещь деликатная. Но, думается, что на те деньги, которые уже зарыли в землю под предлогом прокладки Великого Иерусалимского Трамвая, в городе можно было бы построить небольшой такой метрополитенчик. И даже с двумя ветками, как в Будапеште или в Риме. И городу этого бы хватило надолго.

Очередной пароксизм трамваестроения в Иерусалиме начался в начале августа. До этого около года благоустраивали окрестные улицы, в который раз заменяя асфальт брусчаткой, закрывая автомобильный проезд где это только можно, а где не можно сужая проезжую часть до размеров смешных и неудобных. Так что мой совет будущим паломникам: ни в коем случае на частном автомобиле в Иерусалим не въезжать! Самоубийственное это дело - ездить нынче на машине по иерусалимским улицам.
А в начале августа улицу Яффо закрыли почти на всем ее протяжении. Пешеходы робко жмутся на тротуарах, огражденные высокими барьерами от места будущей грандиозной стройки. Впрочем, пешеходам, мне кажется, сейчас здесь есть на что посмотреть.


Особенно ласкает взгляд футуриста так называемый "Еврейский перекресток". В прежние времена здесь, на перекрестке, улицы Яффо и улицы Короля Георга, кипело людское море. Достаточно было пять минут постоять возле тенькающего что-то на мандолине "русского" музыканта и перед глазами проходили буквально все иерусалимские типы - от "человеков в футляре" из соседнего религиозного района до отвязной студенческой молодежи. Когда решение о строительстве трамвая в столице было принято, стену одного из домов на перекрестке украсили росписью на тему: "Я знаю - город будет, я знаю - саду цвесть" На фреске транспорт будущего проносился через Сионскую площадь, символизируя невиданный прогресс. Всего через десять лет смелое предвидение художника начало сбываться и на улицу Яффо пришли эскаваторы и бульдозеры.

Хитрые городские руководители сегодня не афишируют срок окончания работ. Вполне возможно, сейчас строительство пойдет ударными темпами, и закончится через год( -два-три?). Вполне возможно, что реконструкция только на пользу окажется главной улице Иерусалима. Без сомнения, некоторые старые дома будут снесены, чтобы расширить ее идиллическую и неудобную тесноту. Пока же можно воспользоваться тем, что на прилегающих улицах кафе и магазины работу свою не прекратили. Посидеть в тенечке, попить что-нибудь приятное и поглядеть на то, как в очередной раз меняется лицо главной улицы еврейской столицы.

Фалафель в американском консульстве

Ах, Наташа, жаль, конечно, что не довелось тебе пока попробовать иерусалимского фалафеля. Жаль, что только виртуально смог я провести тебя по некоторым здешним вкусным "забегаловкам". Но не будем терять оптимизма и веры в светлое будущее.


Засим перейдем к настоящему. Может быть, менее светлому, но, поверь, ужасно жаркому в этом месте в это время года.

Вот по этой-то жаре и рыскал я по городу, озирая места, где могут накормить вкусным фалафелем. Озирал, в основном, точки в центре, которые сразу на ум пришли. В общем-то, правильный подход. Если помнишь харчевню, значит, есть за что помнить. Значит, и друзьям можно посоветовать.

А написав пост и кончив, казалось бы, рыскать, проходил я по сто раз уже исхоженному и изъезженному месту. Это неподалеку от Русского подворья и от улицы Хавацелет. Это в двухстах метрах от улицы Яффо (Ах, ах, ее закрывают и начинают модернизировать! Говорят, трамвай по ней пустят, такой, какой в самом Страсбурге ходит!) Ну, так вот, проходил я там в сто первый раз и в сто первый раз прочитал вывеску "Центр йеменского фалафеля". Со всеми рекламными прибамбасами, которых и Пиросмани бы не постеснялся. Тут и портрет хозяина-основателя и два рога. Но рога эти - не символы пьянства, а символы изобилия. "Рог изобилия" - это прямая калька в русский из иврита. Как обычно, через посредство греческого. И голубая хамса-пятерня между упомянутыми уже рогами, общепринятый ближневосточный символ счастья и успеха. Ба, сказал я себе, а ведь слышал я немало хороших отзывов про эту фалафельную. Да и сам несколько раз здесь кушать изволил.

Зашел я внутрь, на разведку, в небольшое помещеньице, завешанное портретами родственников хозяина вперемешку с почитаемых им же святых мудрецов-знатоков Писания. Дядечка из-за прилавка метнулся ко мне, тут же обольстив свежеприготовленным шариком фалафеля. Вкус изделия подтверждал хорошие отзывы, и я понял, что дополню уже составленный список заведений ближневосточного нашего fast-food'а еще одним.

Впрочем, за этой "забегаловкой" значится еще один интересный факт, достойный описания. Собственно, не за самой фалафельной, а за домом, весьма нынче непрезентабельным, в котором она располагается.

Как это часто случается в старых городах, в Иерусалиме иной раз достопримечательности наслаиваются одна на другую. Магазинчик, где продают замечательный кофе, находится на фундаменте какого-нибудь византийского строения, а то - над когдатошней древнеримской дорогой, а та проходит над развалинами строений совсем уже многотысячелетней давности.

Иерусалиму за стенами Старого города еще и двух столетий нет, но подобного рода наслоения и здесь отыскать можно.

Улица Пророков ("Рхов аНевиим"), на которой размещен "Центр йеменского фалафеля", появилась в начале девятнадцатого века. Раньше здесь поднималась в горку грунтовая дорога. Шла эта дорога от Шхемских ворот Старого города вдоль полей с редкими оливковыми деревьями, чтобы уже наверху, километрах в трех-четырех от истока, соединиться с проторенным путем на запад, к Средиземному морю.

Таким образом, с самого начала стала эта улица своеобразным дублером центральной улицы Яффо. Ее нешумными задворками. Очень престижными, надо сказать, задворками. Здесь начали строить себе дома местные богачи. Здесь построил себе дворец правитель Эфиопии. Чуть позже появились здания консульств и христианских миссий.

Здание, известное ныне только тем, что в нем размещен "Центр йеменского фалафеля", в конце девятнадцатого века построила сирийская христианская община. Общину эту называли еще "ассирийскими христианами". Сирийская христианская община была могущественной и богатой в 6-9 веках. Что обусловлено было богатством и могуществом западного христианского соседа и покровителя, Византии. Но позже в Константинополе решили, что "сирийцы" - еретики. Начались гонения. В результате этих гонений множество приверженцев сирийской христианской церкви бежали из Дамаска на триста километров восточнее, в только-только построенный арабскими завоевателями Багдад. Во многом благодаря этим беженцам, в подавляющем большинстве своем - людям книжным, Багдад превратился в значительный культурный центр того времени. Халифы выделяли большие деньги на создание библиотек и щедро финансировали перевод сочинений античных авторов на арабский язык. За перевод давали золота по весу переведенной книги - наверное, самый щедрый гонорар для переводчиков за всю историю человечества. Мусульманский Багдад, таким образом, сохранил для европейской культуры ее греческие и римские источники. Иначе, пожалуй, труды Аристотеля и Платона были бы уничтожены слишком ревностными христианами.

К девятнадцатому веку ни могущества не осталось, ни богатства. Построенное здание сдали в аренду американскому консульству. Уже в путеводителях 1897 года указано, что консульство размещается здесь. Тогдашний американский консул Шерман Валас был горд тем, как здорово выбрано место для представительства: "Здание консульства нашей великой страны стояло на самой вершине горы, и когда над ним развевался флаг, он был виден почти отовсюду из города"

В то, что сто лет назад дом этот был богатым и парадным, сейчас трудно поверить. Нынче здание выглядит затрапезно, и ожидает, вероятно, богатого хозяина. Но внимательный глаз разглядит на втором этаже, на замковых камнях над проемами балконных дверей, надпись, сделанную по-арамейски. Арамейский язык, язык на котором две тысячи лет назад говорили в здешних краях все, в том числе и Иисус, остался разговорным нынче только у сирийских христиан. И сирийская церковь гордится этим. Надпись на замковом камне - своеобразная инвентарная табличка. Она гласит "Собственность ассирийской церкви"